Класс гудел, как улей, и вдруг — тишина: вошел Учитель. Сел перед классом. Взял в руки итальянскую мандолину и запел, заиграл, полилась песня, и вот уже видят девчонки и мальчишки некрасовских коробейников, слышат их удаль молодецкую и познают Россию прежнюю... Именно такими запомнились уроки литературы ученикам Василия Дмитриевича Аверина, учителя и фронтовика, который стал для ребят примером мужественности и человечности, любви к творчеству, красоте и своему Отечеству...
Ольга СТАРЦЕВАЯ
13 января 1924 года в маленькой деревне Гакукса родился младенец. «Серафим», — сказала мама его, с безграничной любовью глядя на сына. Но отец воспротивился «церковному» имени. Василий — нарек он свое чадо, что означает «царственный».
С малых лет мальчик во всем старался подражать отцу — от него загорелся и страстью к слову и музыке.
Тогда же, с раннего детства, зарождалась в будущем учителе и любовь к пудожской природе, к своей малой Родине.
Там с крылечками входными
Десять домиков стоят.
И оконцами резными
На поля, леса глядят...
Но Родина — это не только знакомые деревья и ручьи, а, конечно же, люди. И то, как человек будет строить отношения с ними, с окружающим миром, во многом зависит от атмосферы, царящей в семье.
Я примчался, как с угара —
Сына, мамочка, встречай!
За столом у самовара
Мы с калитками пьем чай.
Теплом и уютом веет от этих строк. Таким и было детство Василия Дмитриевича — счастливым и беззаботным. Но вот прошла пора «мячей берестяных, тряпичных», и выпускник Гакуксской школы поступил в Петрозаводское педагогическое училище. Почему выбор был именно таким? Возможно, любимые учителя оставили в его душе неизгладимый след? Кто знает? Как бы там ни было, Василий Дмитриевич учился на педагога, но желание стать им исполнится только через десять лет.
Так случилось, что друг переманил его в лесотехнический техникум. Какие слова убеждения он нашел, неизвестно, скорее всего, не смог тогда еще 15-летний мальчишка преодолеть соблазн учиться вдвоем: и легче, и веселее...
Планы их разрушила начавшаяся в ноябре 39-го Советско-Финляндская война. Тысячи раненых, обмороженных солдат нуждались в медицинской помощи, поэтому многие учебные заведения Петрозаводска освобождали под госпитали. Вместе с другими учащимися Василия перевели в Приозерск для продолжения учебы.
Но ребят, словно магнитом, тянуло в Ленинград, они бросили «лестех» и уехали учиться на... маслоделов. После окончания курсов молодого специалиста направили работать в село Деревянное, а затем — на молочный комбинат в Петрозаводск. Здесь его и застала Великая Отечественная война.
В конце сентября 1941 года финны вплотную подошли к карельской столице. Производственные предприятия были взорваны нашими войсками: не хотели оставлять врагу ни одного из действующих заводов. Жителей города эвакуировали на Вытегорский берег Онежского озера. На баржи под усиленным контролем пропускали только женщин, стариков и детей. Вот как рассказывает об этих событиях Василий Дмитриевич в своем стихотворении «Путь из осажденного Петрозаводска».
Тревожны улицы столицы,
Уже пустой гостиный двор,
Народ на пристани толпится,
В баржу пробрался я, как вор.
Возможно, это его и спасло, но цену своего спасения знает только Бог и сам Василий Дмитриевич. Что чувствовал он тогда, 17-летний юноша, покидая город?
Прощай, карельская
столица,
Вот, наконец, отъезд настал,
Увижу ль я родные лица,
Надежный кров —
родной причал?
Восточный берег Онежского озера стал прифронтовой полосой, на западном берегу — враги. Мобилизованный в числе стариков и подростков, Василий Дмитриевич строил мосты, ремонтировал дороги («Бери свой лом, хватай лопату, деревья — гнись под топором») и нередко под обстрелом противника («По нам строчили самолеты»).
Работали все до изнеможения («И только вечером в бараки едва работники бредут»). Но ни адский труд, ни пули над головой не сломили дух Василия Дмитриевича, он, совсем еще мальчишка, помогал товарищам своими песнями сохранять веру в победу:
А ну-ка, Митька, дай веселье,
Пускай гармонь твоя поет,
Нам недоступно нынче зелье,
А песня, пляска душу рвет.
В 1943 году краснофлотец Аверин стал командиром отделения 101 ОМСБ Северного флота. За всю войну получил много наград, в том числе медали за оборону Советского Заполярья, 300-летия Российского флота, медаль им. М. Жукова... На родину краснофлотец вернулся только через два года после Великой Победы.
Радость встречи с родителями была безмерной, но ее омрачила драма, которая случилась незадолго до приезда. На месте дома осталось лишь пепелище, и уничтожила родные стены отнюдь не война. Случайный прохожий попросил о ночлеге, и добрые, гостеприимные Дмитрий Михайлович и Анна Захаровна его приютили, не подозревая, что гость по неосторожности своей станет виновником пожара, и дом их сгорит дотла.
Пришло время Василию Дмитриевичу просить о ночлеге и крыше над головой, он поселился у своей тети в Петрозаводске. Вот тогда-то он и вспомнил свою мечту стать педагогом. После окончания краткосрочных учительских курсов его направили в семилетнюю школу в поселок Пяжиева Сельга. Свою педагогическую деятельность Василий Дмитриевич сочетал с заочной учебой в Ленинградском институте им. Покровского. А с 1953 года его перевели в новую школу поселка Деревянка, где требовались квалифицированные специалисты. Это был молодой коллектив учителей, разница между некоторыми учениками и педагогами в послевоенных классах была иногда всего 4 года, поэтому не существовало между ними возрастной стены, очень открытым было общение. А Василия Дмитриевича ребята просто обожали.
Какими же качествами обладал этот человек, если ученики помнят и собираются в его честь даже 10 лет спустя после смерти Василия Дмитриевича? Делают о нем альбомы, в которых каждая страница наполнена любовью к учителю?
Конечно, он был начитанным и обладал прекрасными знаниями, но не это одно подкупало школьников. Василий Дмитриевич, невзирая на строгий контроль над методикой преподавания, вел урок нестандартно. Он мог прийти в класс с инструментом — мандолиной или гитарой и любые стихи (Лермонтова, Некрасова, Пушкина) спеть. А как ложился текст на музыку, как быстро запоминался! Ребята еще и подыгрывали, ведь многие занимались в кружке струнных инструментов, который вел Василий Дмитриевич. Учил он их, казалось бы, примитивно, без нот, рисовал четыре линейки и объяснял: «Вот это четыре струны мандолины». Дальше — в какой последовательности звучат струны, и какие выбирать лады. Дети быстро схватывали, играли самые разные произведения, но больше всего любили народные «балалаечные» песни, Есенинские, песни на стихи Исаковского...
С этими песнями питомцы Василия Дмитриевича на смотрах художественной самодеятельности занимали призовые места. Успехам предшествовали долгие репетиции, которые Василий Дмитриевич устраивал для интернатских ребят у себя дома, угощая их чаем и белым хлебом. Чем это было для них, сегодня многим трудно понять, а Василий Дмитриевич, знавший военный голод, понимал...
Василий Дмитриевич брал ребят в лес, за грибами, ягодами, мог затеять «свалку», призывая всех: поборите меня! И тут же рассказывал о кулачном бое, о лермонтовском купце Калашникове, умело связывая литературу с жизнью.
Забавно было смотреть ученикам, как на большой перемене Василий Дмитриевич вместе с учителем физкультуры играют с детьми, и тайком от «солидных» педагогов прыгают на доске, подбрасывая друг друга в воздух, как с пусковой установки — раньше была популярна такая потеха. Да что там говорить! Василий Дмитриевич даже купался с мальчишками голышом, и это было для них знаком душевной открытости и доверия. И ребята его оправдывали, а если и совершали какие шалости, то в силу возраста, и Василий Дмитриевич относился к этому с юмором.
К примеру, один озорник подлил в небольшой фарфоровый стаканчик с чернилами (невыливайку) керосин и, когда учитель ставил отметку, с его пера сползла жирная «клякса». И это в журнале, который потом попадет в руки директора! Как отреагировал бы другой учитель? Василий Дмитриевич (который был кладезью афоризмов) тут же на ходу сочинил эпиграмму, насмешив весь класс, и не заставив сомневаться в своем остроумии.
В другой раз фантазер, которому надо было уйти с урока, явился с перевязанной головой, и пятнами «крови»: мол, «голову разбил». На следующий день — ни следа травмы. «Ну-ну, артист, проходи», — сказал на эту проделку Василий Дмитриевич.
Вообще-то артистами были все или почти все учащиеся, потому что Василий Дмитриевич занимался с ними еще и в драматическом кружке. Однажды был такой случай. Играли сцену в корчме на Литовской границе (Смутное время, польский самозванец Григорий Отрепьев...). Хозяйка корчмы подала бутылку красного вина, и за нее началась драка. Василий Дмитриевич сразу заподозрил неладное: уж больно правдиво играют и дерутся мальчишки, на репетициях такой реалистичности было не добиться. Оказывается, уже испытавшие вкус зелья девятиклассники знали, что в этот раз ребята принесли настоящее вино! В чем потом и признались своему учителю, ведь невозможно было не признаться автору «Марша деревянских школьников», а также песен «Пяжиева Сельга», «Расти, Деревянка моя!» и многих других. Их пела вся школа, они-то и рождали в учениках Василия Дмитриевича любовь к Отечеству, а уроки, дружеское общение, занятия в самодеятельности только подкрепляли это чувство.
Немало сил отдал Василий Дмитриевич воспитанию сельских школьников, а в 1977 году его перевели в школу работающей молодежи Петрозаводска, где учитель трудился почти десять лет, передавая учителям свой богатый профессиональный опыт.
После выхода на заслуженный отдых Василий Дмитриевич многие годы был музыкальным работником в загородных оздоровительных лагерях. Ребята шли за ним толпой, и со всем своим детским энтузиазмом и пылом увлекались игрой на народных инструментах. Сколько песен спели они на стихи и музыку Василия Дмитриевича о красотах родного края, дружбе и любви!
А вот личная жизнь у Василия Дмитриевича не сложилась, пару раз его пытались «женить», однако он всегда находил повод, чтобы уйти в сторону. Своей женой он называл Литературу, а любовницей — Музыку.
За заслуги перед Отечеством Василий Дмитриевич награжден многими медалями и значком «Отличник народного просвещения РСФСР». Многие его ученики выбрали профессию учителя, некоторые стали директорами Деревянской школы.
Это было его служение людям — дарить знания и радость, создавать свое царство любви к детям. А что взамен? Прогуливаясь с книгой в руках вдоль реки Лососинки, он однажды услышал окрик: «Дай закурить». И со словами «ах, он еще и не курит» подростки накинулись и избили несчастного, отобрав кошелек с 16-ю рублями. После такого предательства Василий Дмитриевич прожил недолго, — возможно, оно сократило его жизнь.
(В подготовке материала помогал Александр Павлович Бурдин, ученик В. Д. Аверина)
