Борис Плотников: о языке, Собакевиче и рок-культуре
Легендарный фильм Владимира Бортко «Собачье сердце» знают все. Многие смотрели его не по одному разу. И, конечно, одна из самых замечательных ролей этой картины — роль доктора Борменталя. Верный помощник профессора Преображенского всегда ассоциировался с образом классического русского интеллигента — скромного, но решительного, преданного законам чести и достоинства. То же самое можно сказать и про Бориса Плотникова, сыгравшего Борменталя в «Собачьем сердце». Однако это не единственное его достижение; в послужном списке актера — еще несколько десятков ролей в театре и кино, принесшие ему всенародную любовь. На прошлой неделе Борис Григорьевич посетил Петрозаводск.
Георгий ЧЕНТЕМИРОВ
Народный артист России приехал в Карелию с программой «Альбом есть памятник души». Борис Плотников читал со сцены альбомную лирику пушкинской эпохи, пел романсы и народные песни, а аккомпанировал ему уникальный в своем роде исполнитель-виртуоз семиструнной гитары Владимир Маркушевич. На следующий день после концерта актер устроил поклонникам творческую встречу.
Обращаясь к классике
— Гоголь говорил: «Я думал всегда, что публичное чтение у нас необходимо. К образованию чтецов способствует также и язык наш, который как бы создан для искусного чтения, заключает в себе все оттенки звуков и самые смелые переводы от возвышенного до простого в одной и той же речи»... Традиция художественного слова была очень сильно развита в России, но за последние несколько лет ее лишились. Мне кажется, это неверно. Тем самым мы теряем основу нашей самости, нашу генную память.
У людей постарше есть хоть какие-то культурные «корни», а у молодых? Как сейчас коверкается русский язык, как его адаптируют! А ведь это — наш «позвоночник», наш стержень, то, чем отличаемся от всех остальных. Если он умрет, превратится в смесь из сленговых словечек, произойдет трагедия национального масштаба. Посмотрите, какие выразительные возможности есть в русском языке: простыми словами выражаются тончайшие нюансы мысли и чувства, и этого нельзя лишаться. Неужели нам так хочется быть похожими на всех остальных?
Современная культура вышла корнями из разных других культур и имеет полное право на существование. Но она не должна быть агрессивной и уничтожать все вокруг! У того же рока больше технических возможностей — он попросту громче. Они настойчивы и, как всякие завоеватели, пытаются доказать, что существуют только они. Но пришлая культура не должна заслонять собой исконную!
Актеров, занимающихся художественным чтением, сейчас немного. На это мало спроса. Раньше были громадные всесоюзные программы; покойный ныне Александр Яковлевич Кутепов читал романы «Кюхля» и «Пушкин» шестьсот раз! Теперь же интерес к художественному слову пропал. Кроме того, не все хотят «раскрываться» на публику, ведь роль в спектакле — это игра, когда человек говорит от чьего-то чужого лица, а здесь артист показывает свое истинное лицо, свои сокровенные переживания.
Тридцать лет в столице
— У меня очень жесткий график. Для того чтобы я приехал сюда, надо было договариваться с весны! И уже завтра я приеду в шесть часов утра, а в десять — репетиция, и вечером — спектакль. Сейчас я работаю в трех театрах. В Театре армии играю Гарпагона в «Скупом», во МХАТе — «Чайка» и «Копенгаген». В «Табакерке» занят в спектаклях «Дядя Ваня», «Женитьба Фигаро», «Процесс» Кафки и «Похождения Чичикова», где мне дали роль Собакевича.
Многих это удивляет: я как-то не слишком соответствую гоголевскому описанию данного персонажа. Но, если в кино типаж — это главное, в нынешнем театре режиссеры могут делать все. Когда я узнал о предстоящей постановке, то представил себя в роли Плюшкина. Однако Плюшкина взял Олег Табаков! Я поначалу удивлялся, а затем понял — Гоголь писал так, что всегда можно найти множество интерпретаций. В «Мертвых душах» написано: «Душа у Собакевича была, как у Кощея Бессмертного...». А Кощея я могу и без грима играть! Хотя, когда я выхожу на сцену, зрителей иногда берет оторопь...
...Хороших партнеров у меня было много, но самый запомнившийся, пожалуй, Евстигнеев, с которым я работал в «Собачьем сердце». Он сверхактивен, может увлечь за собой другого актера, но при этом всегда находится в диалоге; он был одновременно и «демократом», и «узурпатором». Но это — природа Евстигнеева, которую отмечали уже его сокурсники.
Первая моя роль в фильме Ларисы Шепитько «Восхождение», где я сыграл Сотникова, сильно повлияла на жизнь. После этого я очутился на небосклоне, попал в Москву. Приняла меня столица, конечно, очень плохо — сурово. И хотя в Москве я уже тридцать лет, работаю в МХТ, вижу два легендарных кресла, где сидели Станиславский и Немирович-Данченко, все равно чувствую себя «провинциалом».
От Яго до Мышкина
Чаще всего от ролей я отказываюсь. Очень много предложений, особенно в кино. Но в последнее время почти нет фильмов без того, чтобы кому-нибудь не выкололи глаза и не намотали кишки на нож. Этого я избегаю. Да и физически сниматься по 12 часов в сутки очень сложно. Еще два часа уходит на грим; и текст тебе дают не накануне, а прямо перед съемкой. Иногда видишь крупный план в фильме и понимаешь — актриса уже измучена, измочалена, ей надо спать идти, а она работает!
Актерство я бы охарактеризовал строчкой из шекспировского сонета — «Моя надежда, мука и награда». Человек всегда надеется сыграть какую-то роль, мучается, когда она ему достается, и получает «награду», когда выходит на сцену. Но говорить о своих мечтах я, будучи суеверным, не буду. Кто-то сказал, что актерская профессия — женская, зависимая профессия: нас выбирают, а не мы.
Иногда бывает так, что роль приходит к тебе, когда из нее как будто уже и вырос. Так произошло с князем Мышкиным. По тексту романа он совсем молодой человек. И когда мне было почти сорок лет, раздался звонок из театра Советской армии: «Борис Григорьевич, нам нужно дать два спектакля во Владивостоке. У нас так получилось, что исполнители главной роли не могут выйти на сцену, не сыграете ли вы князя Мышкина?» Я согласился. И после этого выступил в этом спектакле за 12 лет 189 раз.
Но был у меня и Яго! Эти два персонажа диаметрально противоположны: созидателен и в каждом человеке видит личность, а второй, наоборот, считает всех ничтожествами и на этом строит свою жизнь. А я однажды за одну неделю сыграл и Яго, и Мышкина! Это было мощное испытание...
Путь в профессии
Актером я никогда не хотел быть. Жили мы в Свердловске, мама хотела оторвать меня от улицы и для этого отдала в музыкальную школу. Сначала хотели заниматься баяном, но потом решили перейти на скрипку. Так произошло приобщение к искусству. А на филологический факультет я уже поступил взрослым человеком, снявшись в «Восхождении». Это было очень полезно — я знакомился с первоисточниками, изучал историю искусств.
Молодые актеры сегодня очень «реактивные», им хочется сразу достичь результата. Конечно, все мечтают о Гамлете. Однако Гамлетов на всех не хватит! А на самом деле очень важно узнать, кто ты есть, избавиться от подражательства, создать что-то новое. Но это очень сложно. Мне кажется, человек сам себя знает лет до пяти, но, естественно, еще не осознает этого, а потом он начинает подстраиваться под кого-то.
Теперь я воспринимаю как ценность каждый выход на сцену, даже в маленькой роли. Уверен, что театр не умрет никогда, разве что вместе с человечеством. Театральность заложена в людской природе. Посмотрите на любую компанию — там есть все сценические амплуа! И резонер, и простак, и комик, готовый всех смешить и становиться объектом насмешки. Поэтому люди будут стремиться выходить на сцену. А кино... Кино театра никогда не заменит. Удивительно, но сегодня кино превращается в аттракцион — то есть приходит к своему первоначальному состоянию, когда «Прибытие поезда» показывали ради развлечения, как диковинку. Сегодня то же самое — зритель удивляется на компьютерные спецэффекты, уделяя мало внимания творческой составляющей. На сцене же «первую скрипку» всегда играет живой человек. Этим и ценно настоящее искусство.
